В подвале Северной Башни

*О существовании Отто Вольфганг как-то сразу забыл. Он вышел в коридор, не надевая, разумеется мундир, и даже не обернулся, уверенный в том, что тюремщик не забудет запереть камеру, где сейчас отдыхал гвардеец Берга* Честно служил? Вот об этом мы, пожалуй, и поговорим... * миролюбиво заметил Бешеный Пёс и, потянув на себя решётку, вошёл в камеру к кабатчику* Ну, здравствуй, Ганс! * улыбнулся барон. А после этого без предупреждения ударил задержанного кулаком в живот. Признаться, поначалу барон собирался врезать в челюсть, но потом, вспомнив, как долго будет заживать рука, если поранить кожу о зубы своей жертвы, в последний момент изменит траекторию удара. Собственно говоря, Бешеный Пёс слегка сомневался, что Ганс работает на Берга. И не то, чтобы слегка даже. Очень сильно сомневался. Но вот поучить почтению и заставить впредь придерживать свои дурацкие разговорчики было делом чести... Впрочем, удар этот отозвался болью и для самого барона. Ничего удивительного, рану ему лекарь обрабатывал совсем недавно* Scheisse... *только и пробормотал он, и ругательство это не имело отношения к кабатчику. Сделав несколько шагов по каменному полу, барон прошёл вглубь камеры и распорядился, не глядя на Клауса* Жаровню с иглами сюда принесите. Да и корыто с водой, уверен, что нагрелась она не сильно... *хлыст он тоже не забыл и теперь держал в левой руке. И хлыст этот вновь начал оживать. Сначала концы его чуть подрагивали, потом стали извиваться, как живые, а после этого вновь принялись похлопывать по голенищу сапога, издавая при этом не слишком громкие, но достаточно резкие ритмичные щелчки * Да, и пива мне принесите * это было сказано тем же равнодушным тоном, что и всё остальное. Вольфганг отошёл к стене и прислонился к ней плечом, ожидая, когда затихнет боль... Впредь надо быть поаккуратнее. Однако, боль эта ни чуть не портила ему настроения. Он привык терпеть неудобства от ран. И будет совершенно несправедливым лишать себя из-за этого развлечений. *

Ганс как-то булькнул и, сложившись пополам, свалился на каменный пол. Затих на миг, изо рта втекла струйка крови. Кабатчик засипел, восстанавливая дыхание, и еле слышно пробормотал* Это дура моя болтливая на меня напраслину возвела... Надоел я ей... дура...* Он подтянул ноги к животу, потихоньку отползая от Вольфганга. Никогда ещё на своей шкуре он не опробывал ни раскалённых игл, ни ледяной водицы. Всегда считал, что застрахован от этого своей дружбой с герцогским замком. Вот об этом он и заголосил, слегка отдышавшись* Верой и правдой служил! Сами посудите, герр барон! Поставлял продукты и вино! Солдатики герцога у меня в кабаке всегда главными гостями были! Это новый ухажёр сбил с толку мою дуру... Этот ваш...* Он вдруг заткнулся, как захлебнулся. Дошло до кабатчика, что шут-то вполне может быть добрым приятелем барона... Вот попал! Ганс зажмурился, решив, что теперь уж не оправдаешься и надо терпеть пытки до конца. Авось и удастся выжить.

А исполнительный Клаус, притащив и жаровню и корыто, рысью кинулся на кухню замка, чтобы притащить лично лучшего пива для Вольфганга.* Специалист Вы, герр Вольфганг, прямо сердце радуется...* подлизался он, перекладывая щипцами иглы, чтобы те получше раскалились, и убегая. Впрочем, он не кривил душой.

Мы и с дурой твоей поговорим * успокоил Ганса Бешеный Пёс и, видя, что Клаус помчался на кухню, чуть нетерпеливо бросил стражникам * Свяжите-ка ему руки, да и ноги тоже... *он осмотрелся, думая, куда бы присесть. Не стоять же всё время на ногах? А присаживаться на сколоченные из досок нары не хотелось совсем. Точно штаны испачкает, переодеваться придётся * И стул мне захватите... *барон распорядился и только потом понял, что именно пытается сказать ему кабатчик * Ну-ка, ну-ка... * он наклонился над Гансом, чуть поморщившись от того, что рана опять дала о себе знать * Что за ухажёр? И при чём тут то, что ты болтаешь языком, да ещё так, что все твои постояльцы могут это слышать? * в душе Вольфганга проявился интерес, при чём отличный от интереса, который вызывали у него пытки и страдания ближних своих. Здесь не то чтобы попахивало заговором, а всё-таки была какая-то интрига, раскрутить которую казалось весьма любопытным. Вполне возможно, что Берг и его прихвостни тут и близко не появлялись, но вдруг кто-то вздумал оклеветать честного кабатчика, который и правда поставлял хорошие продукты и неплохо принимал в своём кабаке карателей? А это значит, что кто-то рискнул поставить свои интересы выше интересов герцога. Внимательные голубые глаза смотрели на Ганса, будто пытались подметить малейшее выражение его лица, запоминая всё – и тонкую струйку крови, что вытекла изо рта кабатчика, и бледность кожи, и страх во взгляде... Вот здесь барон, наконец, вспомнил, благодаря кому состоялся этот арест. Шут? Неужто тот обнаглел настолько, что опустился до клеветы, которая была выгодна лично ему? Ох, не повезло тогда карлику, честное слово * Так что за ухажёр-то, а? * Бешеный Пёс добавил в голос побольше тепла и сочувствия. Иногда именно это помогало лучше любых пыток. И оглянулся, ожидая, когда же появится его пиво. Барон уже прямо видел его – золотистое, пенящееся, освежающе-холодное, переливающееся через края запотевшей кружки. К такому пиву ещё бы фройляйн с грудью, как у кормилицы, и совсем хорошо будет... Впрочем, нет. Сначала надо найти ответы на все интересующие его вопросы *

Два стражника, торчавшие у дверей камеры, кинулись выполнять приказание барона. Руки и ноги кабатчика в момент были связаны. Один из них побежал в каморку надзирателя за стулом для Вольфганга. Тут же появился и Клаус с небольшим, литров на пять, бочонком пива под мышкой. В руке он держал красивую глиняную кружку. Поставив бочонок на столик, где были разложены разного рода щипчики и молоточки, он лихо откупорил бочонок и налил барону светлую пенную влагу в кружку* Прошу Вас, герр барон!* довольная ухмылка засияла на лице Клауса.
А вот гансу сейчас было не сладко. Он боялся того, что связав руки и ноги, стражники или сам барон начнут подтягивать ноги к голове. У его и так постоянно болела поясница. А тут такое... Поэтому упираться он не стал, а быстренько сдал и Марту и шута* Повадился к ней шут герцогский! А она и клюнула, дура-то моя! * хоть бы глоточек ему пивка сейчас, подумал Ганс и облизнулся, слизав кровь из рассечённой при падении губы и не смея даже шелохнуться* Он её против меня настроил. Напал даже на меня в моём же кабаке!* Тут Ганс не удержался и всхлипнул. Жалко стало прошлой жизни. Но и так ей уже конец наступил* Поклёп на меня возвели! Враки всё это! Пусть покажет свидетеля! А я всегда верой и правдой служил, служу и буду служить нашему дорогому герцогу!* так называемые, скупые мужские слёзы уже градом катились по щекам кабатчика.

* Значит, всё-таки шут... Кивнув Клаусу, Бешеный Пёс взял у него кружку и сделал несколько глотков. Пиво и правда было отменным. Прекрасно утоляло жажду. А душном подвале пить хотелось очень сильно... Он собирался было остановиться на этих нескольких глотках, но потом решительно передумал и допил залпом всё, что оставалось в кружке. После чего достал из кармана штанов белый батистовый платок, промокнул губы и бородку и принялся с интересом наблюдать за тем, как стражники связывают Ганса * Карлик сейчас в милости... *задумчиво проговорил барон, правда неясно было, к кому он обращается – к несчастному Гансу или к самому себе. Скорее всего, это были просто размышления вслух* Может, наоборот, ты хочешь его оклеветать, чтобы снять с себя все подозрения? * вот этот вопрос уже определённо относился к кабатчику. Хотя то, как Шнапсик уговаривал герцога арестовать Ганса, Вольфганг пока держал при себе. Много себе позволяет, маленький шельмец. Настала пора его проучить... Бешеный Пёс криво усмехнулся, представив, как карлик распевает свои похабные куплетики не служанкам, а карателям, что будут охранять его камеру. Вроде, он призывал вырвать Гансу язык? Вот забавно, что будет, если это проделать с самим шутом, дабы не болтал зря? Впрочем, ничего не будет, на кой нужен шут без языка? Барон разочарованно плюнул на каменный пол и сунул пустую кружку Клаусу в руки, давая понять, что её не помешает снова наполнить * К ногам привяжите ещё одну верёвку и киньте его в корыто. Можете не раздевать, смысла не вижу * отдал он распоряжение стражникам и сам направился к тому же корыту обычной своей чуть ленивой походкой. Зря он приказал принести стул. При такой работе разве посидишь? Золотистые волосы немного мешались, падая на лицо, поэтому Вольфганг тряхнул головой, отбрасывая их назад. Хорошо хоть мундир догадался снять раньше... Он по опыту знал, что сейчас будет – попытки вырваться, ледяные брызги, крики. Оно всё, конечно, некоторым образом развлекало барона, но вот мочить мундир было жалко, хоть потом и достаточно было бы подняться по лестнице, чтобы оказаться в своих покоях, где заботливые прислужницы быстренько его переодели бы * Говоришь, шут... Что ж, хорошо. Если вскоре ты повторишь то же самое, я подумаю, что с тобой делать дальше * в голосе не было угрозы. Наоборот, он звучал ласково-ласково, словно барон приглашал Ганса за стол отведать с ним пива *

Гансу было уже не до шута и Марты. Страх окунуться в ледяную воду заранее парализовал и тело и мысли. Только одна, как спасательый круг застряла в мозгу и требовала постоянного озвучания* Не виноват я! Всё они! Перед лицом смерти клянусь!* Гансу казалось, что он кричал, но на самом деле только слабое шипение вылетало из его глотки. И когда ему дополнительно, как приказал барон, стали привязывать ещё одну верёвку на ноги, кабатчик задёргался, извиваясь всем телом и забыв о больной пояснице, и завизжал, чуя приближение дамы с косой.* Не убивайте, землю есть буду, клянусь, что не виноват ни в чём! Оговорила блудница, будь она проклята! * яростно шипел Ганс, а штаны его мокли сами по себе, ещё не окунувшись в корыто. Но когда Ганс там всё же оказался можно было не стыдиться обмоченных штанов. Он был мокрым уже весь и странная слабость окутала довольно плотное тело. Страх сделал своё мрачное дело, кабатчик потерял сознание.

*Бешеный Пёс уже находился у корыта. И когда Ганса бросили туда, лично взял конец привязанной к ногам верёвки и потянул за неё именно таким образом, о котором рассказывал совсем недавно пленному гвардейцу. Благодаря этому тело кабатчика просто не могло не уйти с головой под ледяную воду. Вольфганг даже глаза немного прищурил, ожидая, что сейчас на него обрушатся брызги. Ничего страшного, сорочку потом можно будет сменить... Но, как бы удивительно это ни было, ничего не последовало. Совсем ничего, то есть Ганс, конечно, погрузился в воду, но и только * Donnerwetter! * барон только с досадой покачал головой. Ну что ты будешь делать! Судьба явно решила посмеяться над ним сегодня. Развлечения заканчиваются, не успев начаться. Можно, конечно, было бы подождать, чтобы убедиться, не приведёт ли вода в чувство его жертву. Однако ж, переусердствовать Вольфганг тоже не хотел. Хороший кабак под боком – это большое дело. За длинный язык Ганса уже проучили, впредь он будет тише воды - ниже травы. Да ещё и вопрос, кстати, распускал ли он свой язык. И об этом нужно будет потолковать с Мартой и Шнапсиком * Вынимайте его! * барон хотел было махнуть рукой карателям в подтверждения своих слов, но в этой руке находился хлыст, который от этого движения ударил по каменному полу, словно ставя точку в разговоре * Пиво себе оставь, хорошо служишь * милостиво разрешил он Клаусу * Кабатчика развязать, привести в чувство и отпустить. С него пока хватит.* добавил и вышел из камеры, чтобы подняться к себе в покои. По пути не забыл захватить недавно снятый мундир, но надевать его пока что не стал. Жарко... А то, что Бешеный пёс одет не по форме вряд ли кто-то заметит на лестнице. А тот, кто заметит, поймёт, что человек просто устал после тяжёлой работы. На очереди была матушка Ингрид. Надо отдохнуть немного и собраться в Храм, как и обещал герру Ирвину. Что ни говори, а портить отношения не хотелось. Хотя... настоятельница им и так обязана, после того, как они добыли ей тот изумруд. Здесь уж ничего не попишешь, и потому никаких проблем барон явно не ожидал. *

Покои барона Вольфганга

Донжон. Каминный зал

* Карлик, как колобок, скатился по лестнице к решётке, которая отделяла подземелье башни от остального мира, и истошно заголосил, обращаясь к дежурившему там карателю* Пропустите-пропустите-пропустите! * при этом погремушку он держал обеими руками где-то внизу живота и отчаянно помахивал ею*
Я мальчишка хоть куда,
До пупочка борода!
*Щнапсик отпустил от погремушки одну ручонку и схватил себя за голый подбородок. При этом ротик его округлился, глазки выпучились, а погремушечка безвольно повисла и замолчала*
Отодрали гады,
Их повесить надо!
Я и сам их отдеру,
Ночью али по утру!
*При этом, что это за «гады» шут не уточнял, а с наигранным отчаянием перетопывал с ножки на ножку, предвкушая, как увидит Марту, и оглядывался назад, ожидая тюремщика, который так и не смог нагнать его. У хитрого карлика уже созрел план. Надо будет шепнуть кабатчице, что это он договорился, чтобы её освободили, ведь герцог всё равно приказал выпороть её и отпустить на все четыре стороны. Так можно будет и пробудить в ней благодарность, и безнаказанно потискать за жирные ляжки, отлупив розгами по не менее жирному заду. Шнапсик издал чавкающий звук, подбирая слюни, которые уже текли из ротика *

Клаус не поспевал за шустрым шутом. До Северной башни было довольно далеко, а Клаус был мужиком дородным и к бегу мало приучен. Больше щипчиками любил владеть, да на дыбе пытать. тут ему равных сыскать было бы трудновато. Сейчас он видел, как красный колачок с бубенчиками мелькал впереди, ловко лавируя между карателями, слугами, торговцами. Клаус знал, что Шнапсика не должны пропустить без него самого, но беспокойство, что пропустят сдуру, да и пытать разрешат, всё же было. На входе в темницу стоял новобранец, а способность шута заговорить зубы любому была известна каждому в крепости. Уступить же право побить толстуху совсем не хотелось. Но кто поймёт истинного любителя пыток? Если только барон... Но его-то как раз и не было.
Тем временем новобранец, стоящий у решётки подземелья на карауле, уже слушал байки и припевки карлика, изумлённо тараща на него глаза. При этом его руки, непризвольно сами собой, открывали замок, раскрывая для шута проход в тюрьму. Приказ был никого не впускать без ведома Клауса, но отказать шуту герцога в понимании этого молодого воина, было равносильно отказу самому герцогу.
Так что Шнапсик может войти туда, где в отдалённой камере сидит его голубая мечта - Марта, уже прислушиваясь к его голосу у входа.

*Шут быстренько подобрал слюни, причавкнул и щёлкнул зубами, сощурив глазки*
Ты не промах, молодец!
Соси на завтрак леденец!
*крикнул он визгливо новобранцу, и как только решетчатая дверь чуть-чуть приоткрылась, ужом проскользнул в щёлку и затопотал башмачками по коридору, уже знакомым путём пробегая между камер*
Я к кабатчице иду,
Да-да-да-ду-ду-ду!
Я несу тебе дуду
*здесь последовала трель погремушки, которую карлик опять держал зажатой двумя ручонками пониже живота*
Береги свою... ты честь!
*нравоучительно закончил он, и как раз заметил силуэт Марты за одной из решёток. Шут сразу остановился и ударил ножкой по решётке, заранее зная, что она не поддастся. Однако ж, изобразить отчаяние, пока их не догнал Клаус, было очень нужно. Это входило в план карлика* Марточка! * шепнул он, воровато скосив глазки. Но никто, кажется, не мог их слышать * Я умолил герцога! Я не думал о себе, а только о тебе, любовь моя! К утру тебя точно отпустят, разве что дадут десяток розог. Надо терпеть, золото моё! Я ведь заслужил поцелуй? * он вытянул губки бантиком и громко чмокнул воздух, а после этого заголосил, так, чтобы его слышали все, кто находился в подземелье*
Ну-ка, юбку задирай,
Толстопопая блудница!
Врать грешно ведь, ай-яй-яй!
Должен грех твой искупиться!
*при этом он состроил постную-постную мордаху, сунул погремушку в штаны и сложил ручонки перед грудью домиком *

Марта кинулась к решётке* О, это Вы, мой добрый ангел!* Она попыталась протиснуть руки сквозб прутья, но дальше кистей не получалось. Тогда она попыталась тоже вытянуть губки, чтобы Шнапсик почувствовал всю её любовь и обожание* Я знала, что Вы не бросите меня в беде...* слёзы радости хлынули из глаз* Я вытерплю! Что такое десять розог? Ганс иногда меня так лупит, что не приведи Милосердный!* тут послышались тяжёлые шаги Клауса и Марта отринулась от решётки, изображая великое страдание. Тут и мокрые глазки пригодились!
Клаус, тяжело дыша, догнал, наконец, карлика, предварительно дав оплеуху новобранцу. Тот так и не понял, за что, но стерпел обиду стойко. Тюремщик застал умилительную картину у камеры: штаны шута непристойно выпирали, а морда прохвоста была блаженно-постной, как у церковного служки. И с такой-то мордой он голосил непристойности! Марта при этом, забившись толстым телом в самй дальний угол камеры тоже голосила, уже заранее прикрывая объёмный зад ладошками.
Клаус снял связку ключей с пояса и, отыскав нужный, небрежно оттолкнул шута, чтобы не мешался.

Шнапсик, бросайте кубик. Степень повреждения определим. 1-2 - упал и ударился головкой. 3-4 - упал и интимным местечком напоролся на собственую погремушку, запрятанную в штаны. 5-6 - устоял.

Хоть бы я устоял на ножках! jocolor

Пользователь 'Шнапсик' совершил следующее действие: Проверка на удачу

'6' :
В подвале Северной Башни - Страница 3 015

Результаты :
В подвале Северной Башни - Страница 3 De3

*Тюремщик явно не рассчитал своих сил и толкнул карлика слишком уж ощутимо. Будь перед ним нормальный мужик, он бы только чуть-чуть отступил в сторону. Но шут был намного легче обычного человека, и от толчка он отлетел к противоположной стене. Всё бы ничего, если бы рукоять погремушки не впилась в его «достоинство». Шнапсик ойкнул, с шумом выдохнув воздух, скукожился, втянув голову в плечики и ухватившись за причиндалы ручонками, а потом медленно осел на пол*
Моя бедная мотня
Велика, как у коня!
*С шипением выдохнул он, оставаясь верным шутовскому ремеслу даже теперь, когда мордаха его покраснела, а в уголках глазок выступили слёзы. Бубенчики на колпачке звякнули, а в следующий момент звякнула и погремушка, которую карлик отбросил так, словно у него в лапках оказалась гремучая змея*
Я любил тебя, как дочь,
А порой и как жену!
С тобою знаться мне не в мочь,
Уйди, не то башку сверну!
*уже отходя от боли пробормотал он обиженно, не уточняя откуда у погремушки возьмётся башка. Голос Шнапсика при этом достаточно окреп, и в нём слышались не столько страдания физические, сколько моральные, словно его и в самом деле предал лучший друг. Карлик встал на четвереньки и так и пополз в камеру, тяжело при этом дыша и бормоча что-то на счёт неблагодарности *

О, герр Шнапсик! * Клаус не рассчитывал, что так сильно толкнёт герцогского любимца, тем более, что он и понятия не имел, что карлик не так давно прогневал Ирвина. Он наклонился и протянул руку шуту, чтобы тому было легче подняться, а потом распахнул решётку, проходя в камеру. Раз допрос поручили им обоим, тюремщик решил отныне держаться в тени и предоставить инициативу карлику. Любимым делом можно заняться и позже, а теперь разумнее проявить осмотрительность, ведь этот маленький пройдоха всё время находится при герцоге, и путь лучше Шнапсик останется доволен, тогда, может, и отзываться о тюремщике станет хорошо.
Марта между тем перестала бестолково голосить, хоть Клаус и вселял в неё такой ужас, что дрожь невольно начинала бить дородное тело кабатчицы. Тем не менее, то, с каким почтением тюремщик подал руку её возлюбленному, её рыцарю, как она про себя называла уже Шнапсика, приободрило почтенную фрау. Она шмыгнула носом, решив собраться с мыслями, чтобы не наделать глупостей. Но о том, как она окажется дома и как встретится с Гансом, кабатчица не думала. Сейчас главное выработать нужную тактику, правильно повести себя и вырваться из застенков, обо всём остальном думать она будет позже * Я ни в чём не виновата, меня оклеветали, я честно служила герцогу! * только и пролепетала она, поправив платье, чтобы выглядеть не так помято. Внушать уважение кабатчица и не надеялась, она хотела хотя бы пробуждать желание пощупать её крепкие бёдра и объёмную грудь.

*Боль в самом важном месте прошла окончательно, и карлик, опершись на заботливо протянутую сильную руку тюремщика, быстро вскочил на свои кривенькие ножки *
Ах, она не виновата,
Очень честная она!
*передразнил он Марту, выпячивая губы и виляя попкой, словно бы хотел изобразить кабатчицу. Он даже штанишки одёрнул так же, как она только что одёргивала юбку*
Будем бить тебя лопатой
И узнаем, в чём вина!
*он скосил хитрющие глазки на Клауса, чтобы Марта поняла, что шут именно из-за него устраивает это представление. Забыв о своей обиде, он метнулся в коридор, схватил погремушку, сунул её между ног, будто это был конь, и с улюлюканьем, прыжками, поскакал обратно в камеру*
Задирай скорей подол
Да ложися на скамью!
Будет зад твой жирный гол,
По нему тебя побью!
*грозно предупредил он «возлюбленную», сдвинув бровки и всё ещё подпрыгивая на месте, гарцуя на воображаемом, точнее, погремушечном конике* Принесите-ка мне розги, в солёной водице отмоченные! * распорядился Шнапсик, как заправский палач, и когда тюремщик отвлёкся, чтобы дать соответствующие распоряжения стражникам, несколько раз причмокнул губами, желая показать Марте, что прихорашивалась она не зря, и будь у него такая возможность, карлик тот час же расцеловал бы её. Шут всё ещё лелеял планы завладеть кабаком. Но вот как это сделать, как избавиться от Ганса, чтобы не прогневать герцога, пока что понятия не имел*

Услышав распоряжение Шнапсика, тюремщик и правда обернулся к стражникам и несколько раз нетерпеливо махнул рукой * Быстрее, быстрее! * и вот вскоре в камере показался один из молодых карателей, который втащил тяжеленное широкое ведро, больше похожее на кадушку, где в насыщенном соляном растворе были замочены розги * Вот вам. Пожалуйста! * вежливо произнёс тюремщик, с любопытством приглядываясь к происходящему.
Кабатчица оценила маневры карлика, тоже причмокнула, стараясь показать, как она будет целовать своего милого, а потом и правда пошла к узкой деревянной скамье, простонав* Я страдаю по подлому навету, но чтобы восстановить своё доброе имя, я вытерплю всё! * потом она задрала платье, показав миру множество батистовых нижних юбок, кружев и оборок, и улеглась на скамью на живот. Разумеется, места дородной фрау не хватало, поэтому пришлось слегка завалиться на бок, отчего её грудь соблазнительно выпирала из корсажа. Впрочем, кто обратит на грудь внимание, когда есть возможность любоваться на пышный зад, не прикрытый даже панталонами?

Говорю я вам великое спасибо!
*Шнаспик резко остановился, обернувшись к ушату с розгами. И после этого заржал, как заправский скакун, изображая недовольство своей коняжки-погремушечки. При этом он вздёрнул верхнюю губу, обнажая крепкие, хоть и жёлтые зубы, и по лошадиному скосил глаза на тюремщика, поскольку благодарность относилась явно к нему*
Заслужила сия фрау наказание!
Постараться нам придётся, ибо
Пришло время проводить дознание!
Говоря последние слова, карлик сделался степенным, будто старый дворянин, держащий речь на королевском совете, вновь с омерзением швырнул в угол погремушку, будто боялся замарать о неё свои ручки, и неторопливо огладил несуществующую окладистую бороду. Шут приблизился вразвалочку к ушату, взял одну из розог и деловито проверил, насколько она гибкая. Спустя мгновение, он уже преобразился вновь*
Уууу-аааа-ээээээ! *как безумный заголосил карлик, широко раскрыв рот и помахивая туда-сюда языком, подскочил к лежавшей на лавке Марте и принялся лупить её со всей силы прутом, подвывая* Придётся ответить за грехи свои, нечестивица! Сознавайся, кто научил тебя оклеветать родного мужа, верного слугу герцога нашего? Не на грязного ли Берга работаешь ты, сумасбродная потаскуха?

Марта напугалась. И это ещё мягко сказано! Она просто пришла в неописуемый ужас. Кабатчица свято верила, что её рыцарь спасёт свою возлюбленную. Однако эмоции, овладевшие ею, не имели ничего общего с рассудком. Стоило карлику заулюлюкать, как сердце почтенной фрау словно бы сжалось до размеров горошины, дыхание перехватило, а в солнечном сплетении появился тяжёлый горячий комок. Следом за тем ягодицы обожгло ударами розог, будто огнём, и Марта сама завопила * Яй-яй-яй! Я невинна, я честно… *что она делала честно, кабатчица договорить не успела. Она истошно завизжала, и вдруг поняла, что если бы карлик вздумал так вот отлупить её на втором этаже «Пивной Бочки», это ей доставило бы массу удовольствия. Поэтому визг постепенно перешёл в низкий гортанный, почти чувственный стон. При этом крупное тело Марты дрожало от боли, а объёмная грудь и пышные бёдра колыхались в такт ударам.
Тюремщик потирал руки. Ему бы такого помощника! Ах, не жизнь, а песня была бы… Они бы на такую высоту поднялись! Каждого преступника, каждого неблагонадёжного заставили бы рассказать и то, что он знает, и то, что не знает. Глядя на морду карлика, он и сам готов был признаться во всех грехах* Учитесь! * сказал Клаус, как отрезал, обращаясь к стражникам.

За такие ягодицы,
Тебе многое простится!
* взвизгнул шут, вдохновлённый сладким стоном пухленькой кабатчицы, отбросил прут, прыгнул двумя ногами вперёд, сделав скачок, словно заяц, и начал барабанить ладошками по попке Марты. Шлепки были звонкие, и от ручек карлика на коже кабатчицы оставались красноватые следы *
Но измены не прощу,
За измену отомщу!
Я страшенный толстый волк,
Я зубами щёлк да щёлк!
*Слово у карлика не расставалось с делом. Щёлкнув зубками, он наклонил мордаху и с аппетитом ухватил зубами возлюбленную за левое полупопие. Хитрый Шнапсик рассудил так – Марта примет это за проявление страсти, а тюремщик за желание как следует наказать распутную бабу, которая решила из-за своей похоти оклеветать мужа, честно служившего герру Ирвину. Он причмокнул, словно и правда хотел отхватить крепкими зубками добрый кусок бекона, а потом зарычал, благо успел научиться у своих лохматых друзей в Каминном Зале *

Будет уже, будет! * Тюремщик, который и правда принял за чистую монету рвение шута, подпрыгнул к нему и схватил за плечо. Ведь герцог приказал только допросить кабатчицу и выпороть, а карлик от усердия вот-вот загрызёт почтенную фрау, что понравиться герру Ирвину не может * Нам и так всё уже понятно, по своей бабьей дури оклеветала она мужа. Вот эту дурь мы из неё и выбили! * проговорил он, жалея, что нельзя подвесить на дыбу жирную Марту. Вот бы веселье было! Но нельзя, так нельзя, ничего не поделаешь. Клаус подпустил в голос побольше умиления и покачал головой* Мастер вы, герр Шнапсик, прямо душа поёт, как за вами понаблюдаешь! * Тюремщик был не менее хитрым, чем шут, и был уверен, что коли ему удастся подружиться с этим маленьким пройдохой, то карлик вполне может похвалить его службу, добрым словом отзываясь о ней при герцоге. Так что здесь уже недалеко и до повышения жалования. А несколько лишних монет в месяц совсем не повредили бы местному пытошнику, у него вон дома пятеро детей по лавкам сидят! Он шлёпнул ладонью владелицу кабака по её аппетитному заду и отошёл опять, словно бы не желая мешать карлику, который мог придумать ещё что-нибудь полезное для проведения дознания.
Марта завизжала, как хрюшка, которую тащат на бойню, когда Шнапсик неожиданно укусил её за ягодицу. Но поскольку тот не особенно крепко сжимал челюсти, простонала * Я ничего дурного не замышляла! Я просто ошиблась, неправильно слова супруга своего истолковала! Простите мне мою ошибку! * Тут тюремщик шлёпнул её по крупу – с силой, конечно, но Марта решила терпеть до конца * Да, да, всё глупость моя виновата! * уцепилась она за спасительно поданную идею.
Стражники столпились у входа в камеру и стали наблюдать за происходящим. Все они прекрасно знали Марту, частенько кормились в «Пивной Бочке», а подчас и проводили время в обществе кабатчицы, которая норовила взять денег не только за пиво, но и за близкое общение. Так что каратели перебрасывались шутками и давали карлику дельные советы как лупить фрау, и какие её проступки стоит ещё припомнить.

Трум-пурум-пурум-пум-пум!
*крикнул карлик, отпустив попку Марты*
Я тебе не сват, не кум!
Для тебя я злой палач –
Как уж хочешь, плачь, не плачь!
Научу тебя уму,
Засадив на век в тюрьму!
*Обращался он, конечно же, к кабатчице. На самом деле, шут только и ждал, когда тюремщик прикажет ему прекратить допрос, ведь переусердствовать было нельзя. Того и гляди, любвеобильная жена Ганса обратит свои взоры на кого-нибудь другого – и тогда прощай заветная мечта о кабаке! *
Но вину ты искупила,
Так что юбку поправляй,
Коли ты о ней забыла,
Да манатки собирай!
* степенно и рассудительно закончил Шнапсик. Душа его пела и ликовала. Да и было от чего! Пока что он умудрялся так обтяпать дельце, что кабатчица и впрямь могла считать его весьма влиятельной персоной и собственным спасителем. Степенность же его не продержалась, как и обычно, нескольких минут. Он вдруг заголосил петухом, стал колотить себя по бокам ручками, словно бы это были крылья, а потом подхватил отброшенную прежде погремушку и взвизгнул*
Я люблю тебя, люблю,
Даже больше киселю!
*Карлик надеялся, что его хитрая уловка обманет тюремщика, который решит, что это очередная дурацкая затея, тогда как Марта примет признания, адресованные погремушке, на свой счёт. Но результата выходки шут ждать не стал. Но опять визгливо прокукарекал и топоча щегольскими красненькими башмачками растолкал столпившехся стражников и устремился по коридору к лестнице. Нужно было непременно всё хорошенько обдумать на свежем воздухе и выработать верную тактику*

Ворота и Двор

Шут прорвал кольцо любопытных и скрылся вдали коридора подземелья за поворотом. Тут настал час Клауса* А ну, цыть!* гаркнул он на стражников, во все глаза с улюлюканьем и гиганьем наблюдающих за тем, как Марта, уже слегка кокетничая, хоть и со слезами на глазках, оправляет свои юбки * Всё по местам!* Рожа палача, не прикрытая сейчас маской, побагровела. Клаусу компания была не нужна. Стражники в миг замолкли и разбежались по своим местам. А палач подошёл к кабатчице и придержал её руку, оправляющую наряд красотки. До лежанки было недалеко, а Марта, зыркнув на решётчатую дверь камеры и, убедившись, что там нет уже никого, с радостью позволила увлечь себя на эту лежанку, где и "причастилась" с помощью местного палача. Укушенный и побитый перспективным любовником зад давал о себе знать, но впечатления о способностях Клауса не испортил.
Спустя полчаса, подправив причёску и приняв гордый вид, Марта шаловливо чмокнула палача и начальника тюрьмы в одном лице и вышла из застенка. С видом победительницы кабатчица прошествовала к воротам. Теперь и тюрьма герцога стала для неё домом родным и нестрашным совсем.

Марта уходит домой

Кабак "Пивная Бочка"

Инзиль и Аббан приходят из Портовая таверна

Клаус принял новых заключённых, оглядывая их чуть ли не с жалостью. Пытать почти бездыханные тела было невозможно. Посему он запер камеру на ключ и, ещё раз заглянув в крохотное окошечко, убедился, что и девица, и паренёк, пока лежат на куче соломы без движения.
- Что за пленники пошли! - сказал он и сплюнул себе под ноги. - На дыбе тотчас подохнут... - в голосе было огорчение. Ещё раз убедившись, что замок заперт, он пошёл в свою каморку, чтобы перекусить. Наверняка, скоро заявится барон, и поесть тогда будет некогда.

Может и хорошо, что знахарка не ведала, что происходит вокруг. Испугалась бы, ведь о нравах в замке много ходило слухов.
Инзиль была без сознания, да и не мудрено. Удар воина, который был намного сильнее ее, видимо на долго лишило ее сознания. Девушке казалось, что она находится в холодном и бездонном колодце, куда ее затянули чужие руки. Там не было света, не было Аббана.
Травница, как ей казалось, кричала, прося помощи. Только вот крика не было, а слышен был только слабый стон и тихий шепот зовущий любимого человека.