В подвале Северной Башни

Парнишка ничего не мог поделать. Ни его крики, ни его просьбы не трогали палачей. Когда решетка опять закрылась а ключ повернули в замке камеры, оставляя кузнеца наедине со своими мыслями, он схватился за толстые прутья и закрыл глаза. Аббан Яновец молился, он обращался к Милосердному и просил о помощи, не для себя, а для травницы. Казалось немыслимым просто невозможным потерять ее именно теперь, ведь идя в Клаусбург парень был уверен, что счастье их близко. Как же мог Господь допустить, что бы случилось такое, чтобы они оказались здесь в ожидании страшных пыток, а может быть и казни? Ведь Инзиль ни в чем не виновата, она только помогала раненым, а сама никому не делала зла! Быть может, это его любовь греховна, потому что не пара простой кузнец этой девушке? Он не знал, что и думать, и только просил защиты у Милосердного для своей избранницы... Пусть Инзиль отпустят, пусть останется она цела и невредима, тогда Аббан посвятит всю дальнейшую жизнь молитвам и покаянию, если как-нибудь выберется отсюда. Открыв глаза, кузнец заметил, как каратели тащат по коридору ребенка. Даже зная о жестокости этих людей, он не сразу поверил в увиденное, а когда уже был готов поверить, то вдруг понял, что это вовсе не ребенок, а придворный карлик в колпаке с колокольчиками.

-Полное имя. – Всё так же вкрадчиво напомнил барон. Потом он лениво поднялся, потянулся, как будто весь день занимался долгой, нудной, но необходимой работой, а потом его пальцы расстегнули пряжку ремня. Ремень этот было бы куда разумнее бросить на стул, откуда он сам только что встал, тем не менее, Вольфганг принялся снимать мундир, так и не выпуская его из рук. Вот мундир-то как раз и был небрежно повешен на спинку стула. Этим Бешеный пёс не ограничился. Он начал медленно, почти демонстративно, закатывать рукава, при этом ремень был переброшен из левой руки в правую, а потом, когда рукава были подняты практически до локтя, возвращён обратно. – Понимаете ли, в чём дело, - закончив эти свои операции с одеждой, продолжил Вольфганг. – Этот самый Гвидо фон Вельд совсем недавно напал на вашего покорнейшего слугу. И то, что я жив сейчас заслуга исключительно герра Ирвина. Если бы не его помощь, труп мой уже болтался бы на площади Клаусбурга. Верный человек сообщил мне, что этот сукин сын появился в таверне в вашем сопровождении. А зачем ему врать? Итак, я повторяю вопрос – что связывает вас с графом фон Вельдом, а так же с этим изменником по имени Яновец? Отвечать быстро, чётко и по порядку... – пока говорил, Бешеный Пёс подошёл почти вплотную к травнице. И для того, чтобы его слова находили больший отклик в душе задержанной, задумчиво ударил её по щеке. Пока что не кулаком, а ладонью.

Инзиль наблюдала, как барон снял ремень, а потом и камзол. Обманывать его было глупо, поэтому она назвала свое полное имя. *Инзиль, дочь Августа дель Фор и Агнессы Шпиц.* Еще раз посмотрев на снятый ремень уже была уверена в том, что он обязательно пойдет в дело. От этой мысли она вздрогнул и побледнела.
Потом последовал удар по лицу, она вскрикнула, ведь травницу никогда и никто раньше не бил. Закрыв ладошкой пылающую от удара щеку, всхлипнув, ответила.* Я не знаю графа, мы просто вошли втроем в таверну и все. Я была уставшей, и он мне помог. Меня мало волнует ваши отношения с этим графом господин Вольфганг, а Аббан Яновец.. мой жених.*
Страх боролся с ее гордостью. Решила, что лишнего она не скажет, а о том, что ее не касается, промолчит.

-Август дель Фор? – барон внимательно посмотрел на девушку, припоминая. – Сдаётся мне, знакомое имя... Из Клаусбурга? – он стоял, чуть расставив ноги в начищенных сапогах и задумчиво похлопывая ремнём по голенищу. – Если я прав, каким, чёрт тебя побери, образом, ты могла связаться с этим оборванцем? – Вольфганг, и правда, не понимал. Мало того, что кузнец отправился в королевскую столицу, так он ещё и оказался знаком с Гвидо. Ну, это ладно. Но как объяснить ещё и появление этой девицы? Очередной заговор? Если так, то заговор какой-то глупый. Или просто он что-то упускает из виду, и всё и рассчитано как раз на то, чтобы он, Бешеный Пёс, принял эту возню за нечто, однозначно лишённое всякой опасности. – Или я идиот, или ты темнишь, - ласково произнёс он, протянул руку но, вместо того, чтобы ударить, в этот раз погладил травницу по голове, отбросив со лба прядь волос. – Но я не идиот. А значит... – барон многозначительно замолчал. А потом вдруг повернулся к Инзиль спиной и принялся прохаживаться по камере. – Расскажи-ка, как дошла ты до такой жизни? Как познакомилась с этим предателем, почему ошиваешься по портовым тавернам, вместо того, чтобы с родителями дома сидеть?

*Я убежала от родителей, потому что они хотели заставить меня выйти замуж*. Быстро ответила травница, наблюдая за бароном. Его голос и поведение изменились, и девушка совсем успокоилась. Считая, что имя ее даст защиту. Ведь не будет он ее бить, зная, что перед ним не простолюдинка? Чуть потерев щеку, она опять скрестила руки на груди. * Я не знаю почему вы называете и графа, и Аббана предателями, господин барон. Кузнец выбран мною потому что я люблю его. Графа я не знаю и он меня не интересует*.

-Я спросил, как ты познакомилась с этим предателем… Что ты думаешь по поводу того, что я думаю о нём, меня волнует мало. – Вольфганг вопросы повторять не любил. Но дело, конечно же, было не только в этом. На карте стояло герцогство и, быть может, корона всего Гроссенбродера. А это вполне достаточно для того, чтобы забыть обо всём остальном. – Откуда ты, дочь дель Фора, взяла этого кузнеца? – ремень снова несколько раз щёлкнул по голенищу сапога, извиваясь в воздухе и скручиваясь петлёй. Только это выражало нетерпение барона. Тон его оставался равнодушно-бесстрастным. Он снова развернулся – подбитые железом сапоги гулко стучали по каменному полу подвала – и начал неторопливо подходить к девушке. – Ты меня не слышишь, не хочешь отвечать, или просто стараешься показаться глупее, чем ты есть? И то, и другое, и третье – верх неосторожности… - не успели смокнуть эти слова, как кулак Бешеного Пса прямым ударом впечатался в живот девушки, точнее – в солнечное сплетение.

Ну чтож бросаю)

Пользователь 'Инзиль' совершил следующее действие: Проверка на удачу

'6' :

Результаты :

Она слушала его вопросы, наблюдая за ремнем. Тон в разговоре с ней, барон не менял. Инзиль только было открыла рот, чтобы ответить, как получила удар кулаком в солнечное сплетение. Судорожно глотая воздух, согнулась и упала на каменный пол перед ним. Девушка такой боли раньше не испытывала. Травница корчилась от боли, ей не хватало воздуха. Слезы лились из глаз.* Ты ответишь за это, настанет такой час*. С трудом произнесла она. Знахарка попыталась встать, опираясь руками об пол. Упрямство и гордость пересилили боль и страх. Валяться и корчится у его ног она не желала. * Я не желаю тебе отвечать*. Хриплый голос ее дрогнул, рукой она вытирала слезы.

-Зря... – коротко бросил Бешеный пёс. Не было в голосе его ни злости, ни раздражения, он просто стоял над девушкой и смотрел на неё. Внимательно изучал, будто старался запомнить выражение её лица и оттенки голоса. Ремень снова изогнулся, будто был живым существом, пытавшимся вырваться из мёртвой хватки барона, а потом затих, безвольно повис, только в последний раз звонко хлестнул по голенищу. – Детка, ты не понимаешь. Только что ты сказала мне, что любишь этого кретина, который недавно покушался на настоятеля Церкви Люцифера. Я могу приказать привести его, и начать прижигать калёным железом. Или повесить на дыбу. Или просто убить его и запереть тебя в одной камере с его трупом на два, три, четыре дня. Но – зачем? Мы же можем договориться без подобных эксцессов, правда?* Он присел на корточки и, чуть прищурившись, смотрел на девушку. Камеру озаряли факелы. Трепещущее пламя скользило по каменной кладке стен, металось от невидимых дуновений ветра, чадило, наполняя пространство едва ощутимым, но всё же едким запахом гари.

Парнишка не знал, какая судьба ожидает Инзиль, и воображение его, рисовало самые ужасные пытки, каким может быть уже в этот момент подвергают травницу. Он увидел, что карлика поместили в камеру прямо напротив него. Но Аббан не задумывался о придворном шуте и его участи, в таких обстоятельствах можно позволить себе быть эгоистом. Почему они не вняли парню? Почему увели именно Инзиль, не захотев говорить с ним? Не думая, что на него могут пялиться каратели, кузнец опустила на колени и обратил лицо к низкому потолку камеры. Кто как не Милосердный поможет ему в этот момент, сжалится над его страданиями? * Я клянусь посвятить Тебе всю свою жизнь, только пусть освободят её! * жарко молился он, чувствуя, что глаза наполняются слезами. Аббан Яновец не боялся боли и даже смерти, но бессилие угнетало его хуже ожидания пыток... Это все он виноват! Если бы он не уговорил девушку идти в Клаусбург, все сложилось бы подругому.

Шут скорчился на каменном полу, подтянув ножки к груди. И головка в колпачке с бубенчиками тоже на грудь свесилась. Вот так, калачиком, он и затих, исподлобья поглядывая по сторонам. И что теперь делать? Карлик не знал, просто не представлял себе. Вдруг его повесят? При мысли об этом сердце Шнапсика чуть не выскочило из груди. Не бывать такому! Сбежать от мерзкого сапожника Берга и его блудливой королевы, только для того, чтобы столь бесславно окончить свои дни в Сильвер-Шлоссе? Нет уж, он будет бороться до конца! Но как именно он должен бороться, карлик не знал. Кинуться на карателей, раскидать их и сбежать? Можно было бы, только вот не получится, да и бежать некуда. Не в лесу же землянку рыть? Мечты о Марте и её пышном теле снова испарились куда-то. Да и ревность к заезжему магу поутихла. Хоть бы тот выжил, что ли! Тогда и Шнапсика, может, простят... Душа требовала хоть какого-то действия, а разум пока что отказывался давать конкретные рекомендации. И потому, чтобы хоть как-то нарушить тишину камеры, перывавшуюся только невнятной молитвой парня, запертого напротив, и шагами часовых, он негромко позвал. * Эй, ты! Вот ты, ты, да! За что сидишь, ась? * и тонюсенько проскулил *
Меня за верность осудили,
И на помойку жизнь пошла!
В тюрьму навеки посадили,
Такие, брат, у нас дела!...

* Я не знала этого.* Честно соврала девушка. Когда барон сказал, что он может сделать с Аббаном травница побледнела и молитвенно сложив ладони посмотрела на мужчину. * Пожалуйста, не надо*. Сейчас она была готова убить его, любой табуреткой, только бы дотянуться до ножки. Рука сама медленно потянулась к ближайшему табурету, будто хотела встать, и ей нужна была опора. Но что этим добиться, смерти от людей барона? Красивая и совершенно глупая смерть, которая никому не нужна, эта мысль тут же исчезла. * Я нашла его раненым, около Храма Милосердного, матушка вернула его к жизни, я увезла его в избушку в горах, я там живу. Потом я поставила его на ноги зельями. Ночью пришли ваши люди, чтобы не пускать их в дом, я придумала болезнь и они, поверив моей выдумке, быстро ушли. Брат Дональд должен был предупредить Настоятельницу Храма о том, что случилось. Спросите монаха, он свидетель, что я только напугала ваших людей, что на самом деле кузнец был еще слаб*. Почти на одном дыхании проговорила Инзиль.

Вот здесь вот всё постепенно начинало вставать на свои места. Не до конца, правда. Бешеный Пёс снова поднялся. А, поднявшись, зевнул и погладил аккуратную, можно сказать, идеально подстриженную бородку. Он прекрасно понимал взгляд девушки. Не раз и не два в жизни на него так смотрели. Люди, когда их загоняют в угол, склонны проявлять агрессию. И потому будь перед ним здоровый мужик, барон непременно оставил бы в камере пару-тройку карателей. Просто на всякий случай. Инзиль же он не боялся. Сложно было представить, что это хрупкая девица сумеет с ним справиться, даже дай ей в руки меч. Впрочем, быть может, именно в этом и состояла ошибка Вольфганга. Многие – да почти все – добившись власти, начинают свои силы переоценивать. Или, скорее, недооценивать других. И в результате это приводит к серьёзным проблемам. Но, так или иначе, барон только хмыкнул и задумчиво уточнил. – Если ты не знала, что этот человек пытался убить настоятеля, почему тогда не захотела, чтобы люди герцога вошли в твой дом? Если ты честная женщина, чего тебе нас бояться? – ответа он, собственно, и не ждал даже. А спросил только для проформы. Чтобы дать почувствовать – показным смирением его провести сложно. Весьма сложно. Если вообще возможно.

Мужчина встал. Пусть барон думает, что она такая вся хрупкая и испуганная. Главное ее преимущество – быстрота и неожиданность. Мужчина явно не принимает ее в серьез. Очень медленно, девушка стала подниматься с пола, все еще держа одну ладонь на солнечном сплетении. Прикидывая как лучше встать и ударить мужчину в пах, потом оглушить его. Наверное, такой момент нельзя упускать. Встав с пола Знахарка сделала шаг назад. * Честная, поэтому и надо бояться*. Слабый голос не чего не выражал, взгляд был опущен. Молниеносно ударила правой ногой в пах с таким расчетом, что барон, получит болевой шок. Только после этого у нее будет возможность ударить в голень. После второго болевого шока – он согнется и тогда можно будет ударить его по шейным позвонкам, тем самым на время отключить его сознание. Она рисковала многим, но ведь все равно, попытка – не пытка!

Маааленький бедненький Шнапсуля)))

Пользователь 'Шнапсик' совершил следующее действие: Проверка на удачу

'6' :

Результаты :

Ну что же сейчас определим)))

Пользователь 'Инзиль' совершил следующее действие: Проверка на удачу

'6' :

Результаты :

В данном случае всё как раз было наоборот. В том плане, что попытка могла обернуться самой настоящей пыткой. Вольфганг, признаться, не ожидал подобной прыти от девушки. Ещё чуть-чуть и манёвр бы её удался. Однако барон вовремя заметил движение Инзиль. Правая рука инстинктивно опустилась вниз, так что удар пришёлся на предплечье. Эту боль ещё вполне можно было терпеть – Бешеному Псу не привыкать, на его счету не одна схватка. Левой рукой он просто толкнул травницу в грудь. Так, чтобы та снова опрокинулась на пол. Это тоже прошло на уровне инстинкта – справиться с уже упавшим противником гораздо проще. – Совсем свихнулась? – то, как Вольфганг задал этот вопрос, вполне могло свидетельствовать о том, что девице удалось пробить его спокойствие. Барон не кричал. Но всё-таки голос его звучал отрывисто и зло. Более того, теперь он вполне был уверен, что Инзиль шпионка Берга – какой нормальной женщине придёт в голову нападать на него (подумать только, на барона фон Гройэля!) в подвале его же башни? Впрочем, и для шпионки шаг этот был не слишком-то умным. Ну, куда, куда она пойдёт, даже выйдя из камеры? Тут же в коридоре каратели скрутят. Оставался один вариант – ей уже нечего терять, и, попав в подвал, травница прекрасно знает, что обречена. – Вот теперь ты расскажешь мне всё. О короле, о том, почему родной отец согласился послать тебя сюда, и о том, зачем тебя послали. Хотя, я могу догадаться и сам. Ты должна была помочь этому выродку убить настоятеля Фенрица? Так, Инзиль дель Фор?

Ну, вот ей не удалось увидеть, как барон лежит на полу. Это было достаточным унижением для него и от кого, от хрупкой девушки! Но этого не получилось, увы, хотя хоть по руке он все же получил. Мелочь – а приятно. Дальше уж как судьба распорядится. А вот опять лежать перед ним на полу она точно не собиралась! Ее упрямство доходило порой до глупости, но уж такая она родилась. Потирая свою пятую точку, которую она ушибла, падая оттого, что мужчина толкнул ее, стала подниматься. * Господин Вольфганг, я не была дома и в столице два года, я сбежала. Наверное, меня все родственники считают сумасшедшей. На сколько знаю он и жених собирались вернуть меня или найти того человека, который вернет меня, если я не ошибаюсь за большие деньги. Настоятеля Фенрица совсем не знаю*.